Психология внимания - Страница 185

185

В следующих опытах белый цвет = «―», оранжевый = «+». Ребенок быстро берет белую, кладет обратно, берет оранжевую, затем вскрывает все оранжевые, оставляя белые, прибавляя: «В беленьких ничего нет». Третий опыт: черный = «―», синий = «+». Ребенок берет синий, оставляет черный. На предложение экспериментатора: «Хочешь еще попробовать черный» — отвечает: «Там ничего нет». Итак, мы можем констатировать, что у ребенка опыт с первичной абстракцией протекает, как у Элиасберга, совершенно нормально и гладко. Ребенок трех лет: оранжевый = «―», голубой = «+». Ребенок открывает сразу оранжевую, платит штраф, затем открывает голубую, вскрывает все голубые, говорит: «В красненьких ничего нету».

Далее мы начинаем отвлекать внимание ребенка разговором, и ребенок сразу, как это видно на втором опыте, переходит к вскрытию подряд всех и красных, и белых. Абстракции нужного признака, усмотрение нужного отношения у ребенка нет. По пути сам ребенок отвлекается, раскладывая картонки, и, таким образом, от правильного решения задачи переходит к вскрытию всех чашек. При дальнейшем отвлечении внимания ребенок поступает так же: вскрывает все, проигрывает орехи до одного. Внимание его сильно отвлечено, и в четвертом опыте он опять вскрывает подряд с небольшими изменениями всю группу. В его высказываниях вместо обобщения: «В красненьких нет», как было раньше, заметно только «Тут нету. Есть, я выиграл. Даю орех» и т. д. Таким образом, мы могли установить, что у обоих детей в разной, правда, степени имеет место естественный процесс первичной абстракции и что у младшего ребенка он резко нарушается отвлечением внимания, так что ребенок перестает обращать внимание на цвет и переходит к открыванию всех чашек подряд.

Создается чрезвычайно интересная ситуация. Основное внимание ребенка, направленное на игру, почти не ослабевает, он ищет орехи с таким же вниманием, выигрывает и проигрывает с такими же реакциями, но только цвет больше не играет никакой роли в его реакции, несмотря на то что ребенок не видел, как делает другой, и сам делал правильно и давал также сносное определение того, как надо выигрывать. Таким образом, экспериментально вызванное небольшое отклонение внимания, главным образом отклонение его от цветных крышек, приводит к совершенно новой форме поведения ребенка. Очевидно, мы поступаем здесь обратным образом тому, как мы поступали в прошлом опыте: если мы там обращали внимание ребенка на нужный момент, то здесь мы отвлекаем внимание ребенка от нужного признака. Если мы там «катализировали» недостаточно сильный процесс, то здесь как бы происходит отрицательная катализация.

Если там мы могли экспериментально показать, что наша маленькая добавочная гирька приводила к высвобождению всего интеллектуального процесса, то здесь мы могли также экспериментально показать, как отвлечение внимания сразу переводит операцию на низший уровень. Мы уже говорили выше, что в указании мы видим первичную форму опосредствованного внимания — внимания, которым мы начинаем руководить при помощи добавочных стимулов. Здесь мы имеем обратное доказательство этого и можем установить, как изменяется процесс, когда мы вычитаем из него внимание, направленное на цвета. Внимание из опосредствованного, направленного на признак, становится непосредственным, направленным прямо на орех. Вспомним, что в предыдущем опыте (если этот называть вычитанием внимания) мы имели сложение, прибавление внимания, и там благодаря сосредоточению внимания на основном моменте мы получили сразу и безошибочно переход от непосредственного внимания, направленного на орех и заключающую его чашку, к опосредствованному вниманию, к выбору не орехов и не чашки, а цветов. В этом мы видим две главные формы естественного опосредствованного внимания и перехода от прямого к непрямому вниманию.

Перейдем теперь к дальнейшему течению опыта. Ребенок 5 лет ставится перед такой же ситуацией, как в предыдущем опыте, с той только разницей, что теперь он имеет право открыть только одну чашку. Если он угадывает, он может открыть следующую и т. д.; если он открывает неверно, он проигрывает всю игру. Ребенок, таким образом, ставится перед задачей без проб и ошибок наперед решить, какой из двух цветов верный. Однако так как цвета каждый раз меняют свое значение, то у него нет возможности наперед это решить, и поэтому мы вводим следующие осложнения: мы объединяем вместе обе части опыта, как они шли до сих пор, т. е. методику Кёлера и методику Элиасберга, и на двух крышках разного цвета, участвующих в игре, наклеиваем тонкие полоски черной и белой бумаги, давая, таким образом, ребенку в руки указание, как он должен действовать. Эти полоски должны служить ребенку инструкцией, которую он должен вычитать из самого опыта. В нашем опыте оранжевые = «+», синие = «―». Ребенок открывает, сразу берет оранжевую, на которой наклеена черная бумажка, затем берет все оранжевые, затем останавливается: «Больше нету». На вопрос о мотивах выбора отвечает: «Я не знал, где; захотел красную и взял красную».

В следующем опыте белые = «+», красные = «―». На красном наклеена белая бумажка, на белом наклеена черная. Ребенок после некоторого колебания открывает красную и проигрывает игру. Следующий опыт с серой и белой дополнительными бумажками. Ребенок опять проигрывает и на вопрос, почему проиграл, отвечает: «Потому что захотелось». Мы видим, таким образом, что две совершенно налаженные независимо друг от друга операции, которые протекали у ребенка вполне успешно, разделены: именно операция выбора между двумя оттенками серого цвета и операция выбора между двумя цветами с абстракцией оказываются сейчас возвращенными опять на первую стадию — стадию слепых попыток, проб и ошибок наугад. Что же затормозило всю операцию? Очевидно, то, что, следуя нашей методике, мы еще раз постарались поставить не в центре внимания серые знаки, мы уменьшили их снова в три раза. Ребенок их видит, он даже начинает выбор именно с тех чашек, но он не обращает внимания на них, не руководствуется ими. Они не являются для него знаками, указателями пути, несмотря на то что связь, налаженная с их помощью, сохранилась и совершенно крепка.

185